Правила чужой игры [= Даром только смерть ] - Алексей Фомичев

Цепочка взрывов прошла на протяжении первых ста пятидесяти метров с интервалами в двадцать пять шагов.

Почти все угодили точно в борта машин, снося их с дороги и нашпиговывая сотнями осколков. В конце колонны, где, чуть приотстав, шел последний грузовик, в небо ударил столб огня. Бойцы, сидевшие в хвосте засады, заперли колонну, перекрыв ей путь назад. Мешок захлопнулся…

Тут же с трех сторон по машинам с личным составом ударили шесть пулеметов, выкашивая противника, как коса траву. Следом с секундной задержкой сработали полтора десятка РШГ[39]. Страшная штука, способная уничтожить все живое в радиусе семи‑восьми метров.

Дорога потонула в огне. На всем протяжении колонны одновременно запылали машины. Больше половины улетели на обочину, сброшенные чудовищной силой взрывов. Тех, кто выжил при взрывах, расстреливали кинжальным огнем из пулеметов и ручных гранатометов[40]. Выстрелы к ним тоже были термобарическими, так что если кто и уцелел при взрыве, сейчас сгорал заживо.

Удар был слишком внезапным. Здесь, по соседству с Ламакеей, в истинной вотчине бандитов, где никто и никогда не тревожил боевиков и их приспешников, сама мысль устроить засаду никому не приходила в голову. Не ждали ее и магрибцы. При всей их подготовке оказать сколько‑нибудь реальное сопротивление они не могли.

Продолжая действовать на автомате, я отметил несколько горящих фигур, лежащих по обочине, двух магрибцев, умудрившихся выпрыгнуть из машины и залегших под колесами грузовика, упавший набок джип охраны, за которым засели два боевика. Взгляд фиксировал сплошную цепочку огня длиной почти триста метров.

Грохот взрывов, треск пулеметных очередей и щелчки снайперских винтовок наполнили воздух сплошным гулом. Казалось, в таком вертепе выжить кому‑то нереально. Однако десятка три магрибских спецов все же уцелели, залегли за машинами, засели в кювете и пробовали организовать оборону. Обученные отражать внезапные нападения, они хоть и понесли огромные потери, но оружия не сложили. Понимали, что в плен их никто брать не будет.

И в этот момент сработали противопехотные мины, установленные на обочине дальней стороны дороги. Под теми, кто нашел там убежище…

Волна взрывов прокатилась по цепочке, подбрасывая в воздух и кромсая тела и живых, и убитых. Мелькнула оторванная нога в коротком сапоге, чье‑то тело, покрытое кровью, пустая каска, колесо грузовика.

С конца колонны, минуя череду разрывов и огибая препятствия, вдруг вырулил «маног». Юркий джип по обочине проскочил затор из трех машин, подмял под себя ползающего на четвереньках ополоумевшего боевика из охраны, подскочил на кочке и рванул вперед, огибая дорогу по самому краю. Он взлетел на отвесную стену, шедшую метрах в трех от трассы, взвизгнув шинами, пронесся боком метров десять и выскочил за первый грузовик.

Я чуть приподнял автомат и дал короткую очередь. Потом еще одну. Пули хлестнули по капоту, разбили ветровое стекло и впились в обивку сиденья. Водитель – полуголый боевик с перекошенным в крике ртом и вытаращенными глазами – пригнул голову, не снижая скорости, крутанул руль влево и вышел на дорогу. Путь перед ним был свободен.

Не вставая, я перекатился на бок, вывел автомат перед собой, успев поставить переводчик огня на стрельбу одиночными, и выдал серию из пяти‑шести выстрелов. Третья или четвертая пуля угодила в спину водителя, толкнув того вперед, на руль, следующая попала в затылок.

Джип, потеряв управление, вильнул вправо, наехал передними колесами на кочку и взлетел в воздух. Пролетев метров десять, он рухнул на дорогу, пробороздил на боку еще два десятка метров и слетел на обочину. И тут же кто‑то выстрелил в него из гранатомета. Столб огня взвился над машиной, скрыв от глаз искореженный остов.

Главное в любой засаде – нанести максимально возможное поражение в первые десять – пятнадцать секунд. Потом противник приходит в себя и начинает усиленно отвечать (если есть кому). Мы с этой задачей справились, похоронив колонну под морем огня и металла. А дальше, не давая возможности магрибцам и боевикам организовать оборону, добивали, работая по всем вероятным укрытиям.

Странное состояние исчезло так же внезапно, как и возникло, напоследок одарив еще одним фокусом. Я как бы увидел всю картину с высоты, метров с десяти. А потом все прошло.

– Всем прекратить огонь!

Секунд через пять стрельба стихла.

– Наблюдать.

С десяток биноклей сканировали дорогу, отыскивая живых. Я тоже приложил бинокль к глазам, наводя резкость.

На колесах устояли половина грузовиков. Вернее, то, что от них осталось. Кузовов, фургонов, кабин не было, только рваные, покореженные, покрытые копотью бесформенные останки. Колеса спущены, некоторые оторваны, часть сгорела. Вторая половина машин лежала на боку в кювете. И вид у них был не лучше, чем у стоящих. Джипы охраны вообще раздолбали, по каждому отработали по пять‑шесть гранатометов. Трава густо усеяна деталями машин, осколками стекла и аппаратуры, что везли магрибцы. Тела убитых везде – на дороге, под остовами машин, в кювете, за низким кустарником, в искореженных кузовах. И всюду кровь. А как апофеоз разгрома – черный дым и копоть от горящих машин и тел.

– Живое тело под третьим от начала «союром».

– Кто‑то ползает по обочине. Между пятой и шестой машиной с конца…

– В кузове пятого с начала «союра» шевеление…

Еще несколько докладов прозвучали в эфире. Я выждал и скомандовал:

– По обнаруженным целям – огонь!

Одиночные выстрелы и два взрыва прогремели буквально сразу после команды.

– Чисто.

– Есть, чисто…

– Готов…

– «Угол‑4», как обстановка? – запросил я Буена.

– В Изводе замечены перемещения боевиков. Несколько машин на южной окраине. Движения в нашу сторону не обнаружено.

– Понял.

Колонну встречал отряд Ролки приблизительно в тридцать человек на семи машинах. Шум боя они, несомненно, слышали, но лезть не рискнули. Видимо, кто‑то сообразительный понял, что колонна попала под раздачу и идти туда – обречь себя на неминуемую гибель.

С постов наблюдения новостей не поступало, значит, ни от Ламакеи, ни от Извода, ни от Льдека к дороге никто не пошел.

– Группам досмотра – на дорогу. Предельное внимание. Пошли!..

– …Не стоит повторяться в такого рода делах. Неэстетично. Пахнет неким шаблоном и отсутствием выдумки.

– Зато хорошо действует на горячие головы. И наводит страх.

– Страх должен быть разбавлен долей иронии. Сарказма. Тогда он воспринимается лучше. К тому же многозначительность и символичность так импонируют западному человеку.